На тех, кто видел его впервые, Милтон-Мэнор производил впечатление ожившей сказки. Ник не раз слышал, как это говорили и именно такими словами — новые клиенты, агенты, покупатели, гости, которых сэр Джон привозил со скачек… Не в первый час, когда они еще пытались держать всех на расстоянии, сидели у огня в каминной и поворачивали в руках бокал, но позже, пройдясь уже по конюшням и угостив яблоком какую-нибудь лошадь, они выходили, останавливались перед обрамлявшей центральный фонтан клумбой и вздыхали.

— Волшебное царство, — говорили они. — Зачарованный замок. Шиповника не хватает. Викторианцы знали толк в красоте. Пьюджин?

— Он самый, — улыбался сэр Джон. — Конечно, кое-что было перестроено, сами понимаете, ванные и все такое…

"Все такое" включало еще конюшни и подсобные помещения. Два полукруглых двухэтажных здания, спускавшихся по холму навстречу дороге и замыкавшихся коваными воротами, были, по большей части построены в восьмидесятые, когда конезавод перестал помещаться не только в конюшнях девятнадцатого века, но и в достроенных позади дома конюшнях начала двадцатого. В 1998 году во всех денниках Милтон-Мэнор можно было разместить сто восемьдесят лошадей, не считая собственных скакунов сэра Джона и леди Элис — никакому Пьюджину и не снилось!

Сейчас все выглядело иначе. Ворота Милтон-Мэнор всегда были закрыты, и на них дежурил кто-то из конюхов. Выходившие наружу окна небольшой сторожки справа от ворот были наглухо заколочены, и в верхних окнах изящной башенки, в прошлом именовавшейся донжоном и служившей кабинетом сэру Джону, то и дело мелькал силуэт второго часового. От клумбы не осталось и следа, а на ее месте и еще по десятку футов во все стороны был раскопан огород. Из кувшина в руках бронзовой статуи посреди высохшего фонтана изливался зеленый мох, а лицо и обнаженное тело были покрыты щербинами от пуль, как если бы и Диану тоже поразила болезнь, пометившая оспинами лицо каждого второго на заводе. Окна первого этажа были закрыты ставнями — часть только снизу, но многие, те, что пострадали от пуль и камней в первые дни после Катаклизма, и сверху тоже. От былой опрятности тоже не осталось и следа, и ворота, когда-то отворявшиеся бесшумно, теперь привечали гостей пронзительным скрипом.

На этот скрип и обернулись трое мужчин, подковывавших белую лошадь у самых ступеней, и старший из них, седоволосый здоровяк, которому никак нельзя было  дать его пятьдесят пять, взглянул на младшего, державшего коня под уздцы.

— Спроси, чего надо.

— Это Джеки, — отозвался Ник, передавая сэру Джону повод. Близорукость сэра Джона прогрессировала, и лошадей он теперь различал только по денникам или подойдя совсем близко. Признавать свою немощь он, однако, не хотел, и оттого все его домочадцы не сговариваясь поясняли ему происходящее так, чтобы ему не приходилось спрашивать. — Джеки Чан, помните?

— Симфония Труб, — кивнул конезаводчик — память у него была феноменальная. — Хорошая…

Не закончив, он вздохнул. Симфонию Труб, сокращенно Симз, когда-то прочили в стиплеры, а стала она… эх.

— Неплохо девочка выглядит, — заметил коваль. — Косит только.

Ник, глядевший, как и они все, не на Джеки, а на кобылу, не удержался.

— Дурной глаз, — многозначительно сказал он. — Как наездница, так и лошадь.

— А-а-а, — протянул сэр Джон без всякого выражения. — Это она тебе сказала, что Джесс скинет. Ну, иди, нельзя заставлять даму ждать, коли не собираешься дать.

Ник засмеялся и поспешил навстречу девушке, застегивая на ходу рубашку. Как и все они, в этот жаркий день, он работал обнаженным до пояса, однако перед чужими надо было соблюдать приличия.

— Привет! Я Ник, мало ли, вдруг ты забыла. Я сам то и дело забываю. Духота, а? Пить хочешь? Пойдем, налью тебе… — запнулся он только на минуту. Помимо колодца, выкопанного еще в первый год посреди двора, невдалеке от Милтон-Мэнор располагались и два озера Сильвер-Лейн, дававших вкуснейшую воду и для питья, и для эля и сидра, которые прошлым летом, наконец, получились как следует. Но согласится ли сэр Джон поделиться? — Налью тебе чего-нибудь, и расскажешь.

Отредактировано Nick Selwyn (2021-03-09 00:55:07)

— Кого-нибудь еще… — повторил Ник. И потянул девушку за собой, к боковому входу, так можно было войти на кухню, не проходя через дом. Кухня всегда была местом всеобщего сбора в той де мере, в какой дом оставался для конюхов под негласным запретом, и даже сейчас, через три года после смерти жены и сына, сэр Джон не отступил от своих принципов. Джессика говорила, он винил себя в их смерти и считал, что, если бы он не впустил в дом всех работников, леди Элис бы не заболела. Но как можно было тогда поступить иначе? Они бы подохли все тогда, в доме были камины и дрова, пускай и немного, а на улице — снег и лед…

Сейчас, впрочем, было жарко, а прошлое поросло быльем, и Ник думал только о том, кого предложить Джеки. Рабочих лошадей у них было по-прежнему мало — сэру Джону они не нравились, и контракты с армией позволяли ему продолжать свое дело почти как прежде. Но рабочих лошадей разводить было все выгоднее — хотя бы потому что рабочих кобыл можно сдавать в аренду даже жеребыми, в отличие от скаковых — и Джессика настаивала, чтобы их разводили больше. Ник поддерживал тестя: становиться настоящим фермером он не хотел.

— Не лимонад, конечно… — открыв холодильник, Ник вытащил из него кувшин с домашним элем. Тепловатым, понятное дело — холодильник не работал — но все-таки меньше, чем если бы кувшин стоял на прилавке, да еще и мух приманивал. Как шкаф холодильник работал совсем неплохо, но продукты они все равно хранили в подвале, даже ледник оборудовали, но лед уже давно растаял. — Подружку мы для Симз найдем, хотя и не таких кровей, наверно. Ты как сама-то? Вспомнила что-нибудь про себя?

Ник до сих пор просыпался в холодном поту, когда ему снился его первый день в Милтон-Мэнор — залитый летним солнцем двор, запах навоза и сена, жужжание пролетевшего овода, жара, липкие от пота ладони и оторопелое лицо стоявшего перед ним незнакомого человека — сэра Джона. Их заколдовали обоих, теперь-то он это знал, а тогда он был просто никто, смотрел на сэра Джона и ничего не помнил кроме того, что он Ник. За спиной завелась и уехала машина, когда сэр Джон заговорил:

— Ну… добро пожаловать, Ник. Пойдем, что ли, подберем тебе лошадь?

Отредактировано Nick Selwyn (2021-03-11 00:42:16)

Наверно, Джеки была права — когда Ник вспомнил, кто он такой на самом деле, он едва не рехнулся от злости и разочарования. Да еще и рассказать никому не решился — не потому, что вспомнил еще про Статут о Секретности, а потому что был уверен, что ему не поверят. Джеки, правда, вряд ли выгнали из дома… и да, она бы переживала. Он и сам переживал — правда, за Кроманьонку. Что мама с ней сделала? Ни брат, ни дядя не знали — кошка просто исчезла тогда же, когда и он…

В себя Ник пришел быстро — чуть стакан не опрокинул, когда Джеки заговорила о том, что она умела. Господи, вот же!..

Вместе со злостью пришла зависть — дурацкая зависть из детства, нечему было тут завидовать. У них была магия, у него были лошади. Ни один гребанный маг в целом мире никогда не пересекал верхом финишную черту в Аскоте.

— А что ты умеешь? — спросил он, понижая голос почти до шепота. Ни брата, ни дядю он про это не спрашивал — он вообще их ни о чем не спрашивал, а потом жалел. В первый раз, когда Рис назвался, он притворился, что ничего не помнит: "Рис? Какой рис? А ты мне кто?" Он собирался потом сказать: "Ах, брат! А что ж ты меня бросил как чужого?", но на лице Риса выразилось такое облегчение, что Ник потерял дар речи. Рис сказал, что они братья — может, не придумал ничего лучше, и Ник опомнился и спросил, была ли у него тоже амнезия. Но красиво не получилось — пришлось объяснять, что это такое, Рис не знал…

Гнусные это были воспоминания, и поэтому Ник вдруг добавил:

— Покажи.

Отредактировано Nick Selwyn (2021-03-12 22:51:41)

Ник сидел и смотрел, как Джеки заваривает мятный отвар, но не вмешивался — сам же напросился, когда молча кивал: "Помню. Знаю". Ему было не по себе, но он не признался бы в этом и под страхом пытки. Да и как могло быть иначе? В прошлый раз она сказала ему, что Кролика не будет. Булочки-Кролика, которого Джессика ждала с тревогой и надеждой, не будет. Джессика так боялась родов — да он и сам их боялся, повитухе из Калчета он не доверял, врачей было только двое, и они все время были в разъездах. Он рассказал ей об этом предсказании, когда они снова заговорили о том, чтобы переехать в Манчестер ближе к родам, и она на него рассердилась — она хотела ребенка. Кролика или Булочку, они до хрипоты спорили об именах. Теперь он не хотел об этом вспоминать, а Джессика снова была беременна. Что если сэр Джон был прав и Джеки сглазила Джессику тогда, а сейчас сглазит снова?

— Не про нее, — шепотом сказал Ник, глядя на стакан. — Про меня, слышишь? Не про нее.

В оконное стекло — одно из тех, что уцелели после Осады, они так и называли то время, Осада, с большой буквы — билась оса, тихий, настойчивый стук. На столе стоял стакан, вокруг него валялись крошки сухой мяты. От теплого ли отвара, от страха ли ладони Ника стали горячими и влажными, и он, не выдержав, вскочил, распахнул оконную раму, впустил осу, выплеснул наружу отвар — едва не облив Бенджи, одного из конюхов, половшего огуречную грядку под окном.

Оса, сделав круг над столом, вылетела наружу, и Ник, решившись, придвинул к девушке стакан.

Ник, вслушивавшийся в каждое слово Джеки, почти лег на разделявший их стол. И, выпрямляясь теперь, расцепил стиснувшие друг друга пальцы рук — хорошо хоть, Джеки их не видела, мешала столешница. Или видела? Она была ведьма, если она видела будущее, видела ли она и настоящее тоже? "Опасность".

— К-кому… — Ник прокашлялся и попробовал снова: — Для кого опасность? Для меня? Или для всех?

Смертельная опасность. Он побывал уже в смертельной опасности — не раз и не два. Сначала когда, через два дня после того, как они отогнали от дверей дома перепуганных сельчан, к Милтон-Мэнору подошел отряд заключенных из Ризли. Тюрьма Ризли всегда была неподалеку, никто никогда об этом не тревожился, и Ник, который дежурил в то утро на воротах, ничего подозрительного не заметил, пока его не схватили за грудки — а он-то думал, что стоит достаточно далеко от решетки! Одна рука рванула его вперед, другая схватилась за дуло винтовки, и все было бы кончено, если бы у него не было семьи. Все остальные случаи были связаны с его поездками, в Манчестер, и в Бирмингем, и на встречу с дядей…

Не ездить? Его назовут трусом и будут правы.

— Когда хоть? И… ты можешь что-то сделать, чтобы этого не было?

Он забыл закрыть окно, и в кухню опять влетела оса, та же самая или другая, и приземлилась на его стакан. Ник махнул рукой, прогоняя ее, и вновь придвинул стакан к Джеки.

— Значит, "всегда бывает"? — голос прозвучал от окна. А за ним показался и тот, кто произнес эти слова — высокий, широкоплечий человек лет сорока с копной рыжих волос. — Ты, стало быть, будущее видишь, девонька?

Говорил он без угрозы — даже улыбался, весело и непринужденно. Но Нику все равно сразу стало не по себе, слишком хорошо он знал, насколько Роберт Блэк ненавидит все, связанное с магией. Тем, кто склонен прощать и понимать, он объяснил бы, что это оттого, что миссис Блэк погибла в ночь Катаклизма: искусственные легкие, к которым она была подключена после операции, отключились так же, как и все остальные приборы. Ник о таких вещах не думал, он просто помнил, что рядом с Блэком надо быть очень осторожным.

— Чай пьете? — спросил остановившийся на пороге кухни сэр Джон. Он тоже не казался ни агрессивным, ни взбешенным — но он пришел из главной столовой, а Блэк стоял у окна и до выходящей в сад двери могут добраться одним прыжком. Если Джеки захочет сбежать, бежать ей было некуда.

И ос теперь по кухне кружило три, и запах мяты вдруг встал невыносимым, и Ник встал, сам не зная, что собирается делать — может, просто удрать.

Отредактировано Nick Selwyn (2021-04-01 19:00:51)

Лицо Блэка дернулось, а затем расплылось в широкой ухмылке.

— Ведьма, значит, — проговорил он с какой-то особой лаской и облизнул губы. — И Нику гадостей наобещала.

— Опасность, — сказал Ник, когда сэр Джон вопросительно на него посмотрел. Хотел промолчать, но под взглядом сэра Джона это было невозможно. — Только для меня, сказала. Я думаю, если на кону цена еще одной лошади стоять будет, она и осень в сентябре предскажет, а может, и зиму в ноябре, зимы тоже бывают разные. Я бы даже сам предсказал…

— Помолчи, помолчи, — перебил сэр Джон, входя на кухню и закрывая за собой дверь, и запах мяты сделался еще сильнее, словно запертый в четырех стенах. — А что ты еще умеешь, милая?

— Порча это! — рявкнул Блэк, наливаясь кровью. — Вы разве не слышали?

— Ну, почему же сразу порча?

Ник глубоко вздохнул. Он знал этот голос сэра Джона, обманчиво спокойный — даже дружелюбный. Сэр Джон хотел не сомневаться. Если Джеки покажет, что она умеет что-то еще…

Блэк смотрел на него, сощурив бледно-голубые глаза под редкими ресницами, и Ник только завел глаза к свежепобеленному потолку. Вот смотрите, он сам ни во что не верит.