Brave New World |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Brave New World » Минувшее » [01.04.1998] Прекрасное начало анекдота
Rabastan Lestrange & Isengrim
1 апреля 1998, ближе к вечеру
Место действия: окрестности Вулфли, Шотландия
В то время, когда все вокруг наконец достигло своих стремлений и приняло форму шара, докатившегося до положенных координат, хорошая компания и нездоровое чувство юмора для выживания нужны едва ли не больше, чем винтовка и запас консервов.
Это был самый долгий путь в жизни Рабастана. От юга Англии до Шотландских лесов через всю страну. Даже дорога из одиночной камеры Азкабана в Министерский кабинет не казалась такой долгой и опустошающий, как эта заурядная поездка на маггловской самоходной бричке (авто мОбиле звучит как еще одно заклинание, вот только они больше не работают) в обществе довольно болтливого простеца. В любое другое время Лестрейндж, любопытный до маггловской жизни, творчества и изобретений, с удовольствием слушал бы, поддерживал разговор и задавал вопросы. Сейчас же все 403 мили волшебник мечтал, чтобы маггл заткнулся. С исчезновением магии мечты сбываться перестали...
Уже в на территории Шотландии распрощавшись с попутчиком по неволе, мужчина задумался о крыше над головой и согревающем в непогоду очаге. Весна на плоскогорье выдалась ветренной в этом году. Убежище нашлось, не быстро, но зато оно полностью соответствовало душевному состоянию Рабастана: вдали от крупных городов, кишащих осатаневшими магглами и растерянными волшебниками, без нежелательных соседей, практически в лесу. То ли охотничий домик, то ли шале, то ли загородный коттедж. Маленький, уютный и с камином. Рядом лес и какой-то маггловский парк развлечений, в котором еще не успели пошакалить мародеры из соседних поселений. Еще два месяца назад Лестрейндж нашел бы это место крайне занимательным, сейчас - просто сносным.
О жизни без магии он старался не думать. Возможно, какой-нибудь грязнокровный волшебник смог бы порассуждать о трудностях жизни без магии, когда ты уже познал всю ее прелесть, привел бы парочку пошлых сравнений и вычурных эпитетов, повздыхал и посетовал на судьбу. Лестрейндж, с исчезновением магии потерявший всю суть своего существования, так сделать не мог. Он был рожден от двух волшебников в месте сосредоточения родовой магии и провел всю свою жизнь окруженный ею. Даже в Азкабане, без палочки, среди черных тварей, питающихся эмоциями, Рабастан продолжал ее чувствовать, как здоровый человек, не знавший увечий, ощущает, что все его десять пальцев на месте. А сейчас... Нет, чистокровный волшебник даже не пытался себе объяснить, что чувствует сейчас. Возможно, останься жив, с этим бы отлично справился Родольфус, потерявший зрение в весьма неюном возрасте. Рабастану же была чужда пустая рефлексия, к тому же уже было нечто, выжигающее его изнутри, так что он просто жил, то и дело одергивая себя в моменты, когда рука непроизвольно тянулась к бедру, где когда-то были ножны с волшебникой палочкой.
Инвалид. Ничего не умеющий, никому не нужный, чужой в этом разваливающемся мире. Днем он заготавливал и просушивал дрова, мародерствовал в этом самом маггловском "центре экстремального туризма" (так было написано на вывеске в одном из строений) и пустующих домиках в округе. Так у брюнета появилась адекватная сезону и местности одежда (порядком износившийся за время дороги и жизни практически в лесу классический костюм быстро сменился на практичные джинсы, плотные спортивные рубашки, свитера и куртку), в его жизнь вернулась бритва (вы пробовали учиться бриться без помощи магии в без малого пятьдесят лет?), но, самое главное, всегда были съестные припасы и изрядный запас алкоголя. Ночами Рабастан жег костер, иногда прямо перед домом на земле, смотрел на устремляющиеся к небу искры и пил. Время от времени вел диалог, перерастающий в озлобленный спор, с кем-то невидимым, то ли с женой, то ли с братом, а может и с Лордом.
В общем, Лестрейндж влачил довольно унылое и убогое для такого человека, как он, существование, пока не начал замечать, что, кажется, у него появился сосед. Он стал замечать чужое присутствие в лесу, в магазинах и домах, куда не проникал ранее, но находил там великое и прекрасное ничего, иногда, по вечерам, как будто слышал чьи-то шаги. Как-то раз в сумерках Рабастан краем глаза заметил в отдалении чью-то фигуру, даже скорее темный силуэт. Мужчина не потянулся за ножом, который наловчился носить на месте ставшей бесполезной палочки, но початую бутылку с каким-то маггловским бурбоном поставил на землю так, чтобы было удобно дотянуться в случае чего. И откинулся на спинку складного пластикового стула.
- Ну здравствуй, - негромко сказал волшебник в темноту.
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
[icon]https://i.ibb.co/9ykncm3/isya.jpg[/icon]Если конец света не был запланирован или хотя бы творчески подготовлен какой-нибудь большой шишкой, как это обычно бывает, то им всем чертовски повезло. Накройся все не в конце зимы, а в ее начале, Шотландия с радостью показала бы всем, по чем фунт мороженого филе нынче дают на развес. Без поблажек и скидок, на чистом рыночном.
Но жахнуло в феврале, и толком отыгрываться у природы получилось не более полутора месяца. В этом плане все более-менее крупные города получили фору в марафоне на выживание: уличная морозилка сдержала первые поползновения бабушки-Гнили по экспансии магазинов и торговых точек, а камень, бетон и асфальт неплохо задерживали тепло, которому требовалось некоторое время, чтобы найти путь для бегства из их окружения. Пожалуй, Изенгрим задержался там исключительно по этой причине, тем более что мелкая квартирка промерзала гораздо медленнее, чем какой-нибудь раздувшийся от самомнения поселочный домик.
Но все хорошее имеет свойство заканчиваться, уступая место чему-то новому. Проблема городов была проста и очевидна для любого, кто не наделен излишним человеколюбием. Лишившиеся работы, отнимавшей большую часть времени и сил ради их же собственного блага, люди оказались заперты в узком социальном круге себе подобных. Можно было, конечно, сказать, что они начали общаться.. но общение такого рода Изенгриму было не слишком по вкусу.
Первые вылазки в пригород он предпринял еще в начале марта, отмеряя милю за милей самой надежной мерой собственных двоих. Свобода дышала в лицо призрачным обещанием весны, настроение было чудесным, его ничто не держало и не манило, весь мир лежал как на ладони, и потому шаг был легкий, а дорога - приятной. В отличие от тех многих, кто искал близких, порядка, надежды, в конце концов, Изенгрим искал только крыши и жратвы, а потому был предельно доволен жизнью, что щедро одаривала его и тем, и другим. В малых чаяниях - великое счастье.
С Того Дня, Когда Все Изменилось, как его наверное окрестили бы в каких-нибудь грядущих подшивках тянущие жилы писаки, Изенгрим уже дважды чувствовал на себе прищур бледного глаза, и каждый раз отвечал ему жизнерадостным кукишем. Ушли сила и скорость, ночи стали гуще и темнее, но по сравнению с прочим это были такие мелочи, что не замечать их было проще простого. Хотя ряд застарелых привычек все же остался, и в лесу он себя порой чувствовал чуть лучше, чем на открытой местности.
Вулфли он приметил еще в прошлый раз, и именно туда, не став лишать себя извращенного удовольствия, перебрался на "весенние каникулы". Дома там стояли друг от друга на расстоянии, превышавшем общую длину всех их многочисленных поверхностей, людей не было вовсе, а вот запасами всякого приятного, от провианта до снаряжения, благодаря загородным заготовкам и спортивному центру, радовали изрядно. До поры до времени.
Изенгрим всегда считал, что предусмотреть все невозможно, а потому предпочитал не предусматривать вовсе. Найди кто из случайных заезжих в Вулфли полноценную базу, начали бы задаваться вопросами, а так невнятный дядька, заселившийся в его угодья где-то во время последнего визита в ближайший крупный поселок, явно почитал себя полноценным хозяином окрестностей. И хорошо. Добивая ногами некстати проснувшийся азарт охотника, пару дней мужчина присматривался к своему невольному соседу, прежде чем решил выйти, так сказать, на мировую.
- А я-то все думаю, что за помойный лис тут завелся.
Последние шаги по подъездной дорожке, выныривающей из подлеска едва ли в десятке метров от порога дома, Изенгрим прошел с высоко поднятыми руками. Широко улыбаясь во все тридцать два, остановился недалеко от костра - достаточно, чтобы успеть шмыгнуть в кусты поблизости, достаточно, чтобы его можно было разглядеть. Куртка с меховым воротником, спортивная водолазка, что держит тепло получше любого свитера, простые штаны, потрепанные, но все еще крепкие спортивные ботинки. Сейчас напротив друг друга стояли два откровенных маггла, мерки ставить негде. Один из них, правда, выглядел хреновее некуда.
- Что, умер кто? - припомнил Изенгрим страдальца, с которым столкнулся пару недель назад. Ближайший алкогольный магазин стал его постоянным адресом прописки, а душещипательными историями в худшие дни мог наслаждаться весь квартал, - или из тюрьмы сбежал? Если что, так-то всем уже плевать. В прямом смысле. Тому, что осталось от ближайшего отделения, дел и без тебя хватает.. Не знаю, может ты не заметил, но мир серьезно так закончился. А я тебя вообще не видел.
В подтверждение своих слов он демонстративно поднес ладони к лицу, прикрыв глаза ровно настолько, чтобы четко видеть сидящего напротив сквозь щели между пальцами.
Отредактировано Isengrim (2021-01-17 22:25:05)
- Вы шут, Лоуренс.
- Не всем же быть укротителями львов (с)
Мужчина, вышедший на свет костра, не производил впечатления. Нет, серьезно, вообще никакого. Это был тщедушный лопоухий юнец с жидкими усиками и гнусной улыбочкой. В еще не таком далеком прошлом Лестрейндж таких штабелями в могилу укладывал и забыл пересчитать. В гораздо более далеком прошлом - и сам был таким. Последняя мысль, ужом проскользнувшее в уже подернутое алкогольной дымкой сознание, не позволила Рабастану сменить позу и облегченно расслабиться. Как бы не был неказист человек напротив, он мог оказаться до драклов опасным противником.
В ответ на приветствие незнакомца, волшебник с наигранным удивлением на лице покачал головой, негромко "цокая" языком:
- И правда! Кто же это? Я вот тоже все хожу и гадаю...
Не сказать, что нежданный сосед (а что на свет явил себя не случайный прохожий было очевидно) очень уж пришелся по душе чародею. Желай он общения с себе подобными, он бы поселился не в Мерлином позабытой глуши, а в приличном городке, где хотя бы можно было раздобыть газету или разжиться не очень протухшими слухами на крайний случай. Но мятежная душа волшебника жаждала уединения, вместо которого мироздание, посмеявшись над чаяниями бывшего Пожирателя Смерти, послало ему не в меру болтливого соседа, явив в очередной раз свою сучью натуру. Больше всего проходимец был похож на бодрого туриста, с радостью бросившегося на халяву покорять холмы и горы Шотландии, радостно проорав своей старой жизни напоследок "Прощайте, неудачники, я всегда вас ненавидел!" Выглядел он бодро (уж куда бодрее самого Лестрейнджа), подтянуто и абсолютно беззаботно. Эдакое живое воплощение афоризма "Лучше гор могут быть только горы" или еще чего-то такого гипертрофированно-романтичного.
Непонятно, за кого незнакомец принял самого Рабастана: то ли за местного пьянчужку, то ли за беглого преступника, то ли за убитого горем потери семьянина. Три попадания из трех, - в ответ чародей криво улыбнулся и все-таки потянулся за бурбоном. Он примерно представлял, насколько душераздирающее зрелище должен из себя представлять: скверно побритый, с чрезмерно отросшими волосами, в которых в свете огня блестела первая седина, осунувшийся и мрачный. Из-за непривычки работать руками, на ладонях появились первые грубые мозоли, а ногти пребывали в несвойственной потомственному аристократу беспорядке. Больше всего Рабастан походил если не на беглого преступника, то на лесоруба, который не хочет нравится другим лесорубам.
- Конечно умер. Твое чувство юмора, - с мрачным сарказмом ответил на вопрос пришельца волшебник. - Ты за кого меня вообще принял? Я этот... экстремал.
Незнакомое маггловское слово, вычитанное на шильде лагеря, не сразу всплыло в сознании брюнета. Он неопределенно махнул рукой в сторону того самого развлекательного комплекса, за счет которого жил все эти дни, как бы подтверждая свои слова. После чего протянул бутылку гостю, предлагая тому присоединиться у костра:
- Раз пришел, то оставайся. Стул сам возьми... в магазине. Тут не далеко.
Такое приглашение могло бы считаться в жизни Пожирателя Смерти верхом неосмотрительности и беспечности. Вот только Рабастан не был больше слугой Темного Лорда, как перестал он быть волшебником, мужем или... Лестрейнджем. Какой он теперь глава рода без Лестрейндж Холла?
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
[icon]https://i.ibb.co/9ykncm3/isya.jpg[/icon]
- Ну раз экстремал, значит экстремал, - беспечно пожал плечами Изенгрим, опуская руки и повторно демонстрируя новому знакомому оскал второсортного коммерсанта. Мрачную шпильку он пропустил мимо ушей, даже не заметив - привычное дело, - мы тут все теперь.. экстремалы.
Вокруг было тихо как в склепе - даже учитывая, что пригороды и раньше были весьма молчаливы, нынче они все закопались на десять футов под землю и стали беззвучнее мертвецов. В тех хоть живность какая копошилась. Треск костра буквально бил по ушам, а над незнакомцем висело облако такой вселенской тоски, что стоять уже возможности не было - сразу падать. Обычно такие люди вызывали у Изенгрима скуку на грани брезгливости, но он давненько уже не видел людей. Не то чтобы соскучился, но развлечься и собрать информацию стоило. Вулфли казался хорошим местечком, пилить куда-то дальше в ближайшее время Изенгрим не планировал, да и дядька внезапно оказался.. тем еще фруктом. С душком, конечно, но нынче не до переборчивости.
Столь гостеприимному приглашению мужчина расхохотался - неожиданно резко и громко. В сумеречном, неподвижном и каком-то пустом лесу это прозвучало дико и неуместно. Прострелило отголоском прошлого, затерялось где-то между ветвей, убегая прочь непривычно долгим эхом. Даже самого оборотня зацепило на секунду, что, впрочем, не помешало ему подойти ближе, по-свойски перехватить бутыль и сделать щедрый глоток. Выпивка благодушным приветствием обожгла горло, уронив в желудок пару теплых угольков. Неплохое пойло дядька выбрал, явно из особых запасов. Иных в окрестностях, впрочем, почти и не водилось. Демонстративно утершись рукавом, оборотень огляделся в поисках стакана, и, не найдя подходящей тары - чего уж удивляться, вряд ли не самый радушный хозяин счел нужным подготовиться к визиту нежданного гостя - ничтоже сумняшеся обогнул костер и сел на корты аккурат так, чтобы огонь оказался между обоими мужчинами. Бутылку так и не вернул, и теперь она покачивалась между пальцами, точно маятник заправского гипнотизера.
- Щедрость падальщиков, мне это нравится, - неверные блики огня пускали по лицу тени, превращающие улыбку почти в оскал. Изенгрим вскинул лицо, еще разок приложился к бутылке - и наваждение пропало. Торчащие уши, дешевая улыбочка, открытая поза. Ни грамма угрозы. Подобрав с земли огрызок коры, секунду повертел его в пальцах, затем бросил в огонь, сплюнувший в ответ снопом искр. Дрова дядька дожигал явно местные - поленница, расположенная под навесом недалеко от входа, с последнего раза, что Изенгрим ее видел, порядком опустела. Примерно как взгляд мужика напротив, в прямой пропорции с содержимым бутылки.
- Я тут местечко одно нашел поблизости - закачаешься, - непривычные слова уже давно стали привычными, и слетали с языка резвее утренних пташек, - за сараем дверца неприметная, а там подпол не подпол, но рай - это уж точно. Хозяева явно записались в дегустаторы, и такого счастья накопили, и в самом сладком сне не приснится.
Место он, разумеется, уже порядком обнес, и потому делился им без малейшего стеснения. Тем паче, что глупо это - подобными местами делиться. А глупость - штука полезная, особенно в глазах окружающих. Отсутствие особого энтузиазма на лице собеседника оборотня не смущало. За всю свою жизнь Игенгрим мог припомнить не слишком много случаев, когда ему были рады, большинство осталось в далеком детстве, и там им, честно говоря, самое место и было. Если мир закончился, а тебе улыбаются при встрече, это значит что бедняга либо окончательно поехал, либо ему от тебя что-то нужно, и он явно уверен, что вскорости это что-то получит. Неприятностей Изенгрим не любил, и единственным существенным преимуществом в настоящий момент было то, что человек напротив выглядел слишком усталым и заебанным, чтобы быть их источником.
Впрочем, внешность обманчива, кому как не ему об этом знать, да?
- Я смотрю, неплохо ты тут окопался, - мужчина демонстративно обвел взглядом окрестности дома, примечая следы довольно посредственной, одинокой и не самой активной жизнедеятельности, - просто переводишь дыхание, ждешь кого, а? Или тебя стоит вносить в реестр обитателей нашего скромного городка?
По большей части ему было откровенно плевать, кто этот мужик и откуда. Даже если он свежевал и жрал на завтрак младенцев, или что там нынче полагается крайней степенью омерзительности. Изенгрим и сам не невинная овечка, но двум, так сказать, "помойным лисам" на одной свалке и тесно стать может. А может и не стать. Так что, старательно отгоняя ассоциации со старыми привычками, мужчина принюхивался и пытался понять, кто перед ним сидит, и чем им обоим это нынче светит. Ночь длинна, а бежать, если что, всегда успеется.
Отредактировано Isengrim (2021-01-25 00:31:16)
- Вы шут, Лоуренс.
- Не всем же быть укротителями львов (с)
Смех пришельца резанул по ушам, заставил поморщиться. После недель в тишине, нарушаемой только собственным дыханием и сиплым голосом, такое проявление эмоций казалось громоподобным, неуместным, чуждым и этому тихому месту, и настроению мужчины, обосновавшемуся в пригороде Вулфли. Лестрейндж даже не скрывал своих эмоций и в ответ на резкий смех выдавил из себя еще одну кривую ухмылку, в которой без всяких переводчиков читалось "да заткнись ты!" Одиночество никогда не радовало Рабастана, было ему тягостно и вытягивало все жизненные соки не хуже дементоров, но сегодня, в эту темную, почти безлунную апрельскую ночь ему как никогда захотелось оказаться последним человеком на этой земле. "Не дождешься, милый," - ответила тишина в голове голосом Маргарет. Бывший Пожиратель Смерти подбросил в костер еще одно полено, то практически сразу занялось и весело затрещало. Завтра нужно будет сходить за дровами.
Чужак по свойски приложился к горлышку бутылки. Это был отличный бурбон. Терпкий, с легкими нотками карамели в послевкусии, оседающий тяжелым комом опьянения в желудке. Такой приятно цедить, сидя в фамильном особняке перед камином за неспешной беседой. Не менее приятно таким надираться до отключки. И сейчас наглый незнакомец утянул почти половину этого идеального во всех отношениях напитка на другую сторону костра. Рука волшебника инстинктивно, опережая сознание, дернулась к бедру, где когда-то была палочка, чтобы уже через мгновение приказать "Акцио"... Ладонь ощутила теплый пластик рукоятки ножа. Драклы!
- Ну так сходил бы в это место и принес бы себе еще одну бутылку, - как будто даже со злостью откликнулся Рабастан на откровения пришельца из леса о подвале с чрезвычайно интересным содержимым. - А заодно и мне принеси.
Лестрейнджу были чужды мелочность и жадность как таковые. И даже больше, о нем ходили слухи как о человеке щедром до мотовства: в один день он мог поить за свой счет всю "Кабанью голову", а через неделю купить дорогую мантию незнакомой девочке просто по велению души. Но Рабастан терпеть не мог хамов, возможно, потому что и сам был из их числа. А наглость ночного гостя воистину не знала границ! Сперва он крадет чужое спиртное, а потом начинает допрос.
- Ты задаешь слишком много вопросов для человека, который даже имя свое не назвал, - вместо ответа протянул Рабастан, подаваясь вперед, чтобы получше разглядеть лицо своего гостя сквозь ночную тьму и неверный свет от костра. На молодом лице плясали алые всполохи вперемешку с серыми тенями, придавая ему неестественно зловещее, хищное выражение. Но мужчина не боялся, он знал, что его собственное лицо выглядит сейчас немногим хуже. - Может ты из этих...
На языке вертелось "хит-визардов", никак не желая трансформироваться в маггловское "полицейский", и чародей замолчал, так и не закончив фразу.
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
- О, в следующий раз так и сделаю! - как-то излишне искренне пообещал Изенгрим. Ярый энтузиазм и "всегда готов" в стиле начинающего бойскаута плохо вязались не столько с образом даже - с ситуацией в целом, но оборотня это явно не смущало.
Рефлекторное движение не ускользнуло от его внимания, мужчина невольно прищурился, стрельнув взглядом следом за рукой незнакомца, и тут же мысленно обругал себя последними словами. Вот потерял хватку в последнее время, привык, что не всякий может заметить и распознать случайный взгляд, считать такой незнакомый многим язык тела. Мог ли этот? Черт и дракклы по очереди делали ставки на информацию по вопросу. Изенгрим надеялся, что нет, а если да... Да к этим веселым ребятам ему и дорога. Ну заметит. Что дальше? Нож, висящий на поясе нового хозяина дома (важный, кстати, штрих к образу!), был хорошим подспорьем в драке только в одном случае - если та все же состоится. А Изенгрим очень давно привык их избегать, обычно самым буквальным из возможных способов.
Непосредственно дракой пока, впрочем, не пахло, но чужое раздражение ощущалось почти физически. Оно было точно мелкий лесной гнус: поднималось в небольшое облако, затемняя лицо собеседника, предостерегающе жужжало, клубилось, набирая обороты, постепенно наращивая темп, чтобы рано или поздно - если до этого дойдет - выплеснуться навстречу раздражителю. Но, в отличие от большинства приличных людей, верно трактующих угрожающие интонации и своевременно сменяющих вектор двежения во избежание неприятностей, оборотень в такие моменты продолжал переть вперед с удвоенной силой. Не то чтобы он не боялся неприятностей - совсем напротив! Просто все социальные реверансы были направлены на то, чтобы сохранить вероятность дальнейшего общения. В большинстве случаев Изенгрим преследовал диаметрально противоположную цель, и пока еще не решил, станет ли данная конкретная ситуация исключением.
- Я просто экстремал, - оборотень честно заморгал, не особо даже стараясь скрыть понимающую улыбку, и вскинул руки в беззащитном жесте. Даже откинулся назад, открывая живот и горло - некоторые привычки остаются с тобой, даже если единственный мех, что щекочет шею - и тот искусственный. Гадство, конечно, но что уж поделать. Растянув губы еще шире, он добавил, - очень любопытный. Мне всегда говорили, что любопытство до добра не доводит, но я просто не могу ничего с собой поделать. Тем более.. надо же как-то знакомиться с будущим соседом? - последнее каким-то невероятным образом смогло прозвучать как вопрос "а вы точно не свалите, дяденька?". Возможно дело было в интонациях - скользящих, заискивающих, словно червяк, высунувший голову из-под гнилой колоды.
- И да, знакомиться, точно, - подозрительно присмотревшись к мужику, Изенгрим хмыкнул и опустил руки. Встал, отряхнул штаны, со вкусом потянулся, так что над поясом проглянула полоска майки, белая до хруста. Оборотень не только долго избавлялся от старых привычек - он еще довольно быстро обзаводился новыми. Так что теперь он ежедневно одевался в новую одежду - со слежавшимися складками, только с полок. Она пахла заводом и немного пылью, и легкий привкус бессмысленного расточительства был едва ли не более приятен, чем простое удовольствие ходить в чистом, не прилагая к тому ни капли усилий. Одернув водолазку, Изенгрим протянул руку с бутылкой прямо над костром: жар скользнул по рукаву куртки, на выпуклом стекле заплясали блики, - я еще и забывчивый как пиздец, но об этом я, кажется, уже говорил, - хмыкнув, легонько склонил голову, продолжая исподволь следить за лицом и движениями незнакомца, - Изенгрим. В смысле, зовут меня так. Хотя я встречал имена и похуже, что многое говорит о наших стариках, а?
Привстав на пятки, он сложил руки на груди, продолжая покачиваться вперед-назад, точно бабушкино кресло. Изенгрим не замирал ни на секунду, он постоянно совершал множество мелких, раздражающих, отвлекающих движений: дергал плечом, водил языком по зубам, ерошил волосы, вздыхал, перемещал центр тяжести, словно никак не мог удобно устроиться в окружающем его мироздании. Подобное мельтешение обычно порядком раздражало собеседника, а еще мешало толком сосредоточиться.
В общем, как раз то, что требовалось.
- Тебя то самого мне как звать? Не помойным же лисом, - мужчина неловко рассмеялся и пальцем постучал себя по правой щеке, чуть выше линии подбородка, - у тебя тут порез кстати. Что, в темноте бриться пытался?
Дом, что застолбил за собой незнакомец, изначально приглянулся и самому Изенгриму - в первую очередь тем, что находился достаточно далеко от дороги. Он даже чуть не вселился в него, но в последний момент заметил фигуру на пороге и свернул в сторону. Благо, поблизости был другой неплохой домик, не так удобно расположенный относительно того же центра экстремального спорта, но все еще весьма приятный. В минувшие пару дней, в потёмках, оборотень специально подбирался поближе, чтобы изучить обстановку, и ни разу не слышал один из самых ожидамых звуков - шум электрогенератора, спрятанного в подвале. Из-за этого ему пришлось потратить дополнительное время, чтобы определиться с дальнейшим планом действий. Личность незнакомца все еще была до чертиков загадочной, и, следовало признать, Изенгрима начинало разбирать любопытство.
Опасное, как он верно заметил ранее, чувство.
[icon]https://i.ibb.co/9ykncm3/isya.jpg[/icon]
Отредактировано Isengrim (2021-02-05 22:38:47)
- Вы шут, Лоуренс.
- Не всем же быть укротителями львов (с)
Если бы Рабастан Лестрейндж не умел внимательно следить за собеседником, его взглядами и едва уловимыми жестами, он бы давно был мертв. Жизнь Пожирателя Смерти только на первый взгляд была овеяна мраком темномагических заклинаний, присыпана блестками аристократической роскоши и щедро сдобрена пафосом идей о первородности чистокровных чародеев и их миссии по возвращению былого величия Магической Британии. За роскошной ширмой скрывались страх, кровь и боль, чужие и свои. Рабастан никогда не обманывал себя, - он был убийцей, не таким жестоким, как многие его соратники, но бескомпромиссным и хладнокровным. Он и сейчас, вздумай ночной гость напасть, был готов принять бой, пусть даже с никчемным ножом с дрянной пластиковой ручкой. Но незнакомец нападать не спешил, и напрягшиеся было плечи чародея расслабились. Мужчина вновь откинулся на спинку пластикового туристического стула.
- Любопытством, как и корью, лучше переболеть в детстве, больше шансов выжить. А уж теперь тем более, - шутка получилось плоской, как Земля, что покоится на спинах слонов, китов и черепахи. Но, в отличие от теории плоской Земли, мрачный юмор чародея имел множество жизненных доказательств и неоспоримых примеров из истории. - Такие времена, приятель, настали, что лучше уж вовсе не задавать вопросы, на которые наверняка не хочешь знать ответы.
Волшебник поднялся на ноги через мгновение после молодого мужчины. Огонь бросил блики на темное стекло бутылки, когда незнакомец все же решил вернуть ее законному хозяину, протянув прямо над костром. Огонь Лестрейнджа не пугал никогда, а сейчас, когда любая физическая боль была лишь отголоском того, что раздирало волшебника изнутри, тем более. Мужчина с неожиданной жадностью схватил бутылку за пузатый бок, едва ли чувствуя жар костра, и тут же жадно приложился к горлышку, делая три больших глотка. Где-то в груди стало теплее. Ночной лес за спиной чужака, как и сама фигура гостя, чуть подернулись хмельной дымкой, расплылись. Хорошо.
- Р...Ренар. Так что, считай, с лисом ты попал в точку, - голосе чародея можно было услышать хмельное веселье. Рабастан не спешил называть своего настоящего имени первому встречному, мало ли какие счеты у того с бывшим последователем Волдеморта, но прозвище все равно старался подобрать "соответствующее" главе рода Лестрейндж. И как же удачно незнакомец представился Изенгримом!
В ответ на замечание о порезе, Рабастан-Ренар досадливо провел ладонью по лицу, огрубевшими за последние месяцы пальцами чувствуя мелкие шрамы и щетину, невесть как уцелевшую после очередного бритья, скривился. Потомственный аристократ, он с детства учился выглядеть "пристойно" и "дорого", подчеркивая свое высокое положение в обществе не только дорогими мантиями, но и всем своим видом. Что бы сказал отец, если бы увидел сейчас своего младшего сына? Скорее всего, ничего, лишь отвернулся, даже не пытаясь скрыть разочарование. Впервые в жизни Лестрейндж был согласен со своим родителем, - он был жалок в этой маггловской одежде, скверно выбритый, без магии, родового имения, семьи и будущего. Сколько еще скитается сейчас по Британии таких же, как и он? Некогда всемогущих и великих, пусть и не таких чистых кровью, но все равно слишком других этого чужого, маггловского, мира?
- При свечах бриться не удобно, - после еще одного глотка виски наконец сказал волшебник. Он так и остался стоять, впитывая ладонями тепло костра. Всегда холодные пальцы едва ощущали жар. Рабастан так и не смог согреться после Северного Моря.
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
Паузы в репликах были тяжелыми, точно мусоровоз, и ощутимо давили на затылок глубоким внутренним процессом, читающимся в постепенно плывущем взгляде напротив. На бутылку в чужих руках оборотень теперь смотрел с одобрением - чем больше тот выпьет, тем интереснее будет беседа. Это был универсальный закон из череды тех, что "Ренар" мог бы озвучить с помпой бывалого мудреца. Он имел в себе небольшой подпункт вариативности в стиле русской рулетки: начнет ли откровенничать, буянить или храпеть, - но так или иначе однозначно гарантировал некоторый процент искренности и открытости, что Изенгрима полностью устраивало.
Пока же мужик много думал, а Изенгрим много болтал. "Что на уме, то и на языке" - таких не боялись, таким доверяли. На языке у оборотня было много слов, на уме - немало мыслей, и существовали они по большей части независимо друг от друга: годами нарабатываемая привычка подхватила поводья, разгоняя давящую тишину фоновым трепом. Еще один кирпичик в стене с табличкой "безопасно, бесполезно, бессмысленно", за которой прятался от мира, точно волк, прогнавший поросят из их уютных домиков только для того, чтобы вселиться туда самому. Скрываясь от охотников, возможно исключительно воображаемых, но не становящихся от того более приятными и дружелюбными ребятами.
Если вдуматься, конец всякой сказки может стать началом другой - точно так же как и с реальными историями. Вот сейчас, к примеру: конец мира волшебников стал началом нового мира для Изенгрима. И зазрений совести на этот счет он не испытывал.
- Пиздец ты мудрый, - ухнул оборотень, уважительно качая головой. Затем пожал плечами, - ну, значится мне еще и с болезнями не повезло, не только с именем. Хотя не подумал бы, что такое вообще возможно. Один вечер, а сколько открытий, - хмыкнув, он снова опустился на корточки, чуть приподнял плечи - наверняка, чтобы шею от ветра прикрыть. Но силуэт на фоне ночного леса вырисовался какой-то... хищный. Замечание о временах он пока оставил без внимания, только ухмыльнулся слегка, подбросив в огонь еще немного мелкого мусора с земли. Хилые травинки и тонкие ветки мгновенно исчезали в пламени, оставляя после себя только желтоватый отпечаток на сетчатке.
Услышав имя, который представился мужик, Изенгрим какое-то время задумчиво хмурился, а затем от всего сердца расхохотался.
- Вот это совпадение, - протянул он, отсмеявшись, как-то слишком сильно растягивая гласные. То ли насмехался, то ли и вправду радовался - легкомысленное поведение и общая манера говорить не давали толком понять, купился он или просто издевается. Немного распробовав эту мысль, оборотень спросил, - слушай, а это выходит теперь мне тебя пиздеть положено, или наоборот? Я честно говоря не оч помню, как оно все в сказке было.
И тут же легко, точно пружина, вскочив на ноги, обошел костер и протянул мужчине раскрытую ладонь.
- Ну что, будем знакомы... Ренар, - отблески огня отражались в его взгляде веселыми искрами.
В сознании эти искры переплетались с чем-то темным, смутным, почти неуловимым, выползающем из засыпанных песком и гравием нор, стоило только посмотреть на неопрятное лицо напротив. Что-то было в этом мужике, что казалось Изенгриму знакомым, настораживало и предостерегало. Оборотень наконец осознал и поймал это ощущение, пришпилил его к стенке и принялся с интересом изучать.
Теперь стало понятно, чего он так прицепился к этому незнакомцу. Что, вероятно, было дурной новостью для того, кто так неохотно поддерживал беседу. Потому что слезать с него Изенгрим теперь точно не собирался, и дело тут было не только в любопытстве. Как справедливо заметил "лис" - "такие времена настали". Для самого оборотня они настали довольно давно, но на фоне общего катаклизма сдавать позиции определенно не стоило.
- А ты я смотрю любопытством в детстве неплохо так переболел, - продолжил он, внезапно перескакивая на прежнюю мысль, - да и с именами нам обоим не свезло - уже что-то общее! Я вообще сам сюда из Хоика притопал, местечко не самое большое, но там сейчас такой кавардак творится..., - Изенгрим легонько присвистнул, - Представляю, что в городах покрупнее происходит. А ты? Может видал что по пути сюда, а?
Он говорил и держался, точно отчаявшийся аниматор на детском утреннике, натянуто пытающийся удержать на себе внимание публики, только без капли смущения или отчаяния. Или как хищник, раз за разом подходящий к окопавшейся добыче с разных сторон, пробущий на вкус защиту и ищущий слабое место, чтобы вцепиться зубами в сочный бок.
Да, вцепиться во что-то зубами он бы сейчас не отказался.
- И это, у тебя, может, найдется что-то помимо выпивки? - он чуть приподнял руки в уже привычном жесте и знакомо улыбнулся, - слово даю, завтра все возмещу. В конце концов, - он сделал пальцами круговое движение, намекая на окрестности, - запасы у нас всяко общие. Сосед.
Возможно по итогам этого разговора он соберет манатки и свалит отсюда на все четыре стороны. Помимо постного рыла, с которым и мертвецу не зазорно было бы ходить, от этого мужика несло чем-то застарелым и интуитивно неприятным. Точно смазливая девчонка, точь-в-точь похожая на десяток бывших, порядком помотавших здоровье и нервы - хочешь не хочешь, а будешь держаться настороже. И было еще кое-что в том, как он держался: точно некогда огромный воздушный шар пробило насквозь, и он осел на том самом пластиковом стуле жалкой тряпкой, еще помнящей о былом величии.
Жизнь научила Изенгрима не слишком доверять тем, кто обладает властью или слишком высоким мнением о себе любимом. Эти вещи приводят к дурным последствиям и самого обладателя, и его окружающих, особенно в комплекте.
[icon]https://i.ibb.co/9ykncm3/isya.jpg[/icon]
Отредактировано Isengrim (2021-02-10 23:33:50)
- Вы шут, Лоуренс.
- Не всем же быть укротителями львов (с)
Изенгрим трепался без умолку, постоянно двигался и, в целом, создавал впечатление существа суетливого, надоедливого и бестолкового. Как соседский лабрадор. Или... Рабастан тщетно пытался нащупать в своем сознании образ человека, которого ему лесной знакомец так сильно напоминал. Еще один глоток бурбона ничуть не облегчил задачу.
- Волк ворует, лис плутует, оба ведут асоциальный образ жизни, - на последних словах Лестрейндж сделал неопределенный жест рукой с зажатой в нею бутылкой. Темно-коричневая жидкость, которой оставалось едва ли полбутылки, лизнула стекло, блеснув янтарем в свете костра. Чуть больше полугода назад, еще до Магического катаклизма, мужчина перечитал любимые сказки, чтобы... Подошедший в это время для рукопожатия Изенгрим мог за треском костра разобрать, как скрипнули зубы. Рабастан обещал себе об этом не вспоминать. Волшебник сжал ладонь нового знакомого неожиданно крепко для человека, выглядящего так паршиво. - Будем знакомы, чванливый волк.
Кривая ухмылка, которая когда-то так шла породистому лицу аристократа, изогнула губы, темные, в ночи черные, глаза отражали огонь. Чародей продолжал молча слушать весь этот поток сознания, даже не пытаясь отвечать на все реплики и вопросы молодого мужчины, пока после очередной порции спиртного его не настигло осознание... А ведь больше всего этот болтун напоминал самого Рабастана. До всей этой истории с женитьбой, Амикусом, ребенком и катаклизмом. До конца света, который для младшего брата Родольфуса наступил 14 марта 1998 года. Открытие оказалось внезапным и очень неприятным. Хотя бы потому что сейчас Изенгрим Рабастана больше злил, чем забавлял.
- Где-то в дровах были орешки, можешь взять. А если хочешь мяса, то иди и поймай. У этих... все потаяло нахрен без электричества, - процедил Лестрейндж, откидываясь на спинку стула с такой силой, что тот едва не опрокинулся. О еде волшебник думал меньше всего в последние дни. Он и раньше, после Азкабана, был не особо прихотлив, а сейчас, утратив почти всякую связь с действительностью и потребностями своего организма, довольствовался малым. В основном консервами, которые находил в избытке в том же спортивном комплексе. - Потом, конечно, снова замерзло, погодка тут бодрящая. Но это уже совсем не то. Да и зачем есть, если можно пить?
Последний вопрос был риторическим, обращался к костру и был произнесен тоном, которым обычно говорят что-то само собой разумеющееся. Скажем, что солнце встает на восходе, а Беллатрикс Лестрейндж должна сидеть в Азкабане. В подтверждении своих слов мужчина снова выпил. Глубоко вдохнул. Когда они с Маргарет злоупотребляли спиртным, она много курила. Дурная маггловская привычка, отвратительная для каждого потомственного волшебника. Но сейчас очень не хватало едкого запаха тлеющего табачного листа, от которого всегда щекотало в носу. Кто бы мог подумать, что даже по такой мерзости Рабастан будет скучать?
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
От неожиданно крепкого рукопожатия оборотень удивленно вскинул брови, после даже рукой встряхнул. Не то, чтобы ему было больно, но лишняя бестолковость никогда не повредит.
- Силен! И это, ты так близко к сердцу сказки то не принимай, - ответный оскал был под стать, разве что вышел на порядок шире, - Волка во мне от силы половина, да и та подохла жертвой эволюции, - насмешливо сплюнув, Изенгрим сделал шаг в сторону и окинул взглядом силуэт собеседника. На фоне костра, развалившийся на стуле, тот смотрелся трупом ушедшей эпохи - таким же уставшим, безразличным и потрепанным, - А чванливый из нас скорее ты, дружище. Я так возвышенно морду корчить и молчать многозначительно никогда, пожалуй, не научусь, - беззаботно рассмеявшись, оборотень легким шагом подошел к поленнице, носком ботинка поддел одно бревно, потом другое. Остатки некогда величественной конструкции хрустнули и покатились в сторону темного леса.
Волки, лисы... Обращение мужика внезапно задело Изенгрима, благо костер и без того искажал лица, превращая их в гротескные маски шоу ужасов с соседнего переулка. Искусственный мех насмешливо щекотал шею - передернув плечами, мужчина спрятал руки глубоко в карманы куртки и, вскинув голову, протяжно завыл. Вышло грубо, фальшиво, и этот нелепый клич снова поднял в груди волну сумасбродного веселья, вытеснив так невовремя всколыхнувшиеся не воспоминания даже - ощущения.
Он свободен. Свободен и предельно этим доволен.
- Не, точно подохла, - весело хмыкнул Изенгрим и направился к ступенькам дома. Те скрипнули, когда он вальяжно на них развалился, оказавшись точно за спиной "Ренара". Покопавшись в карманах, достал сперва шуршащий пакет сушеного мяса, затем пару запечатанных в какой-то пластик сигар - нашел их по пути сюда, и вот, как удачно пригодились. Задумчиво повертев одну сигару в руках, оборотень постарался припомнить, как это делалось в маггловских фильмах, а затем сплюнул и просто поджег ее от бензиновой зажигалки с каким-то вычурным узором. Затянулся... и тут же оглушительно закашлялся.
- Вот так гадость, - радости в голосе было больше, чем злости. Но, кажется, радовало этого парня сейчас буквально что угодно, - Эй, Ренар! Сигары курить умеешь? Я тут нашел парочку, но то ли они испортились, то ли я - идиот. Если верить Эйнштейну, на последнее шансов больше, - дурацкая память с радостью подкидывала фразочки и цитаты, которых он успел порядком нахвататься за минувшие годы. Этот их ящик с картинками был воистину волшебной вещью, Основателям и не снилось.
Держа сигару на расстоянии от себя, Изенгрим зубами вскрыл упаковку сухпайка и подцепил оттуда полоску мяса. Теперь она торчала изо рта, точно иссушенный язык какого-нибудь восточноевропейского чудовища, и, поймав мысленно этот образ, оборотень скорчил злодейскую рожу.
Да, так лучше, так и надо. Не о чем жалеть, не к чему стремиться - лучшая формула счастья и бессмертия. Сдаваться депрессивному флеру своего нового соседа Изенгрим не намеревался. Еще посмотрим, кто кого.
[icon]https://i.ibb.co/9ykncm3/isya.jpg[/icon]
- Вы шут, Лоуренс.
- Не всем же быть укротителями львов (с)
- Ну ты и придурок, - протянул Рабастан в ответ сразу на все, что сказал Изенгрим. Он был уже порядком пьян, а потому не заморачивался на тем, чтобы формулировать мысли как-то более изящно и заковыристо. "Что на уме, то и на языке" - так, кажется, говорят.
Тем не менее, выпускать из поля зрения странного пришельца из леса бывший Пожиратель Смерти не собирался. Он так долго выживал в этом дракловом мире, что даже сейчас, когда не осталось ради чего жить, мужчина руководствовался старыми привычками, ставшими уже чем-то вроде инстинктов. Он и правда был старым хитрым лисом, - стреляный и с порченной шерстью, но все такой же живой и ловкий. Пережить две магические войны, предательство Темного лорда, собственную свадьбы и конец света, чтобы сдохнуть от удара по затылку было слишком глупым даже для Рабастана. Поэтому стоило Изенгриму оказаться за спиной Лестрейнджа, тот, тяжело вздохнув и пробурчав что-то под нос, развернул свой пластиковый стульчик так, чтобы вновь оказаться лицом к лицу с чужаком. И вовремя - тот уже что-то жевал. Как выяснилось, сигару. Вторую он протянул новому знакомому, на что чародей скривился. Но сигару взял.
Чистокровные волшебники не курят. В целом, поганить легкие всегда была маггловской привычкой, которая так и не прижилась в Магической Британии. Возможно, дело в том, что чародеи отмежевались от простецов задолго до того славного момента, когда добрый дядя Колумб водрузил на Сан-Сальвадоре кастильское знамя. А, может быть, у британских волшебников и без того хватало вредных привычек, чтобы усугублять их еще и никотиновой зависимостью... Рабастан Лестрейндж, не смотря на слабость к маггловским культуре и образу жизни, так и не начал курить за всю свою жизнь. Все-таки он был породистым чистокровным волшебником, который простецов изучал, а не копировал. Не начнет же кинолог нюхать под хвостом, а фелинолог учиться пользоваться когтеточкой.
Но все-таки про сигары кое-что знал, а вернее - читал. Поэтому с видом знатока Лестрейндж распаковал свою сигару, понюхал ее (а приятно!) и, достав нож, срезал узкий клиновидный кончик. Кончик разлохматился и потерял товарный вид. Прикурил от ярко вспыхнувшей еловой ветки, затянулся. Сплюнул под ноги.
- Дрянь! И как только в этом можно находить какое-то удовольствие? - вопрос был риторический, по большому счету, обращенный к ночное небо или черный лес. Рабастан точно знал, что бы ему ответила Маргарет, он даже как будто услышал ее голос, ехидно хмыкающий в оглушительной тишине.
А потом наваждение пропало. Снова был треск костра, снова был Изенгрим, жующий какую-то солонину с глупой рожей. Волшебник снова затянулся и выпустил густой ароматный дым прямо в морду новому знакомому. Лестрейндж негромко рассмеялся, совершенно беззлобно, очень довольный своей выходной. Откинулся на спинку стула, сделал еще один глоток бурбона. Виски оставалось на самом дне, пара глотков, не больше, - и когда только успел выпить столько? Пожиратель смерти хотел было озадачить новичка походом за еще одной бутылкой пойла, но сделал еще одну затяжку, закрыл глаза. И не заметил, как уснул с тлеющей сигарой в руке. Пустая бутылка виски покатилась по земле к ногам Изенгрима.
Звездное небо во мне и моральный закон над головой.
Вы здесь » Brave New World » Минувшее » [01.04.1998] Прекрасное начало анекдота
