— Из Манчестера… — протянул Рослин, и Ник, начиная потихоньку соображать, подумал вдруг, что местный не стал бы объяснять местным про Манчестер. Так мог говорить только чужак.
— Наши лошади удрали, — добавил он. — Хорошие лошади, из Милтон-мэнор. Я у сэра Джона берейтором. Ник зовут. Ребят, холодно, а?
— Катитесь, — ощерился рыжий, и его товарищ — Джон, тот же, что отводил его ствол — снова вмешался:
— Ледибут, точно. Хозяйку как зовут?
— Мойра, — автоматически отозвался Ник, и защитники поселка переглянулись. Первым не выдержал рыжий:
— И чо?
— Бандиты бы Мойру не знали, — указал Джон. — Что б его еще спросить?
— Ты лошадник тоже? — не удержался Ник, и не удивился, когда пегий покачал головой:
— Нынче все лошадники… Ну, что ты такое знаешь, что подтвердить может, кто ты такой?
— Рекорды перечислить? — предположил Ник. — Я до Катаклизма жокеем был.
— О! — те двое, что была родственниками, явно оживились, и очкарик спросил первый: — А звать как?
— Селвин. Ник Селвин.
— Гад! Я из-за тебя двадцать фунтов продул!
— Это когда?
— Заходите, — внезапно решил Джон, и направленные на них стволы опустились, а очкарик махнул рукой влево:
— Туда идите, ворота откроем.
Несколько шагов спустя они подошли к узким, на совесть сделанным воротам, в которых была проделана небольшая, но явно прочная калитка. По ту сторону их уже ждали Очкарик и Стив.
— Назад давайте, — приказал стоявший рядом незнакомец — насколько Ник мог вспомнить, на стене его не было — и обратился уже к гостям: — Чай будете? Как звать?