От нахлынувшего было воодушевления не осталось и следа, стоило лишь покинуть место столь знаменательной встречи. Там, в кругу знакомых, пусть и совершенно чужих ей лиц, было комфортно, даже в какой-то степени спокойно, привычно, как раньше. Словно ничего не случилось, и не было этих бесконечных месяцев тоски и сожалений. В самом конце, уже уходя, Алекто почти ждала, что появится брат. Просто припозднился, не сразу откликнувшись на зов. Они все здесь, снова вместе, рядом Милорд в немного обновленном обличье. Не хватает только Амикуса, его холодной улыбки и какого-нибудь острого замечания. От этих мыслей стало плохо, в груди скрутился тугой узел и сбил дыхание. Накатывало снова. Поэтому Кэрроу ускорилась, в надежде оказаться на воздухе быстрее, чем способность рассуждать здраво помашет ручкой и укатит вдаль.
Хлопнувшая за спиной дверь паба отрезвила словно оплеухой. Дождь и холод – хорошо, просто отлично. Вдох, выдох. Периодически хлопая себя по щекам, женщина побрела прочь, даже не стараясь обходить лужи или грязь. Сначала нужно отогнать приступ, вернуть голове ясность, а потом разбираться что и как делать дальше.
Получалось не очень, то и дело хотелось обернуться, а то и вовсе сорваться на бег, чтобы как можно быстрее вернуться в стены паба. Снаружи всё было чужим. Весь этот проклятый город и проклятый континент были чужими. Недружелюбный клочок земли, лишенный магии, всех красок – помойка, заполненная озлобленными магглами и кучкой обессилевших калек, собравшихся сражаться во благо призрачной цели.
Вернуть всё как было, исправить всё – на словах было просто, звучало почти грандиозно. Алекто оказалась в числе согласившихся с Гонтом, потому что… Да потому что не было, по сути, альтернативы, для неё не было. Сидеть в четырёх стенах, как побитая собака и жалеть себя до самого конца? Ждать, с надеждой глядя в окошко, когда этот кошмар закончится? Притворяться, что её это не касается, обманывая себя день за днем и воя по ночам в подушку? Да она понятия не имеет, что делать со своей жизнью после того, как Амикуса не стало! Зато как жалеть себя, знает отлично, дура.
Кэрроу остановилась и подставила лицо под ледяные капли. Свитер давно намок и стал в несколько раз тяжелее. Волосы-сосульки облепили со всех сторон. Бесило, сильно. Укатилось бы всё в бездну мерлиновой задницы в одночасье, вот было бы славно. И сама она следом за бывшим Волдемортом, стаей его соратников, их рассуждениями о том, что плохо и что хорошо.
Как же здорово, что ты не застал всего этого, братец… А, хотя нет, тебе бы понравилась вакханалия вседозволенности, никаких норм и правил, отсутствие морали и принципов, полная свобода, какой бы страшной она не была без даже малейшей искры магии.
Отчаянно захотелось поорать, или что-нибудь пнуть, или потянуться за ножом и попытаться успокоиться немного иначе. И именно в этот момент сквозь шум дождя донеслось собственное имя. Алекто скосила глаза в сторону звука и весьма отчетливо цыкнула, вложив в этот непонятный звук всю свою «радость» от столь внезапной встречи с бывшим начальником. Хотя от прежнего Рабастана Лестрейнджа в этой нелепой, промокшей насквозь фигуре было немного. Всего на мгновение шевельнулся интерес и проскочила мысль о том, через что же пришлось пройти мужчине, но очередная, особенно мерзкая и мокрая капля, упавшая ровно промеж глаз, вернула в отвратительную реальность.
Он никогда не заговаривал с ней раньше, вот бы и сейчас посчитал пустым местом, было бы удобнее. Потому как о чём говорить с теперь, похоже, уже бывшим Пожирателем, Алекто не имела ни малейшего понятия. Да и вряд ли из неё получится адекватный собеседник в текущем состоянии.
- Погода блеск, правда? – выдала Кэрроу самую дурацкую из возможных фраз.
